"И возможно, она была ещё большим монстром, чем он сам. Ведь смогла сделать больно тому, кто лишён человеческих чувств. Ничего личного, дорогой, это всего лишь игра. Странно, но он ни разу не пытался отомстить ей, даже ни разу не причинил вреда. Наверное, знал, что ей это только понравится."
Без названия.
Глава первая.
13 марта 1941, Париж, Гранд-опера.
Прошел практически год с момента оккупации Франции Германией. Все это время французы жили под прицелом автоматов и в вечном страхе. Диктатура Третьего Рейха расползалась постепенно по всей Европе, оставляя после себя смерти, жёсткий контроль, и много ужасающих историй, связанных с его представителями. Но где была ложь, а где правда — никто наверняка не знал.
Вернёмся к событиям накануне 13 марта. Эта дата была днём, когда в Парижской опере был назначен первый спектакль по мотивам произведений одного известного германского драматурга — Мартина Ланге. Это было событие, к которому готовились очень тщательно. Не только потому что это дебют герр Мартина Ланге, а из-за гостей на спектакле — некоторых представителей Третьего Рейха и его окружения. К тому же, германская военная администрация была лично заинтересована в успехе. Ведь так они смогут доказать свою преданность, угодить столь известным гостям и заодно заручиться их поддержкой для дальнейшего сотрудничества. Соответственно все были напряжённые. Абсолютно все. От актёров до офицеров. И каждый срывался на другом. (Если позволял чин, разумеется) Потому что все должно было пройти просто идеально.
Каждый актер, каждая актриса, каждая деталь выбиралась и отрабатывалась много-много раз. Не должно было присутствовать ничего, что могло бы спровоцировать критиков и гостей. Все отвечали бы головой за любую оплошность.
И вот, наконец-то этот великий день настал. Причастные к этому событию считали каждую минуту. Ещё мгновение и все начнется. Ещё мгновение до...
***
Время 15:30. Начало в 21:00. Ещё есть время. Время для последних штрихов. Нервы были на пределе. Актеры в который раз повторяли свои речи, а Мартин, как обычно, их критиковал, ссылаясь на "недостаточно хорошо". Помещения вылизывают до сияния, поджигают ароматные свечи, дабы царила роскошная атмосфера. Но сейчас везде царит хаос. Кто-то потерял туфли, кто-то разбросал в истерике листы сценария. Кто-то теряет сознание, кто-то ругается. Естественно все это было проказниками паники.
Шум, возгласы, беготня. В театре ад. Однако всегда есть "но". В этом случае оно было в гримёрке, находящейся в углу длинного коридора. Если вы решите подойти к двери чтобы подслушать - вы ничего не услышите, и подумаете, что там никого нет. Даже если попробуете войти, комната заперта.
На самом деле там находились две актрисы, две противоположности, которые сейчас в молчаливой гармонии. Мы могли бы назвать их мудрейшими, ведь они единственные, кто не позволил панике овладеть собой.
На большом раскладном диване расположилась Камиль Марсо . Чистокровная француженка была одной из самых известных актрис. Её уважали и любили везде, в том числе и в Германии. Так что было не странно, что ей дали роль в спектакле, возможно, она была даже его изюминкой. Камиль обладала миловидной внешностью. Светлые волосы, отдающие золотым блеском, ниспадали на плечи лёгкими волнами.
Однако этот блеск был неестественным, она ввела в моду светлый оттенок. Сотни женщин высветлили свои русые или черные волосы, дабы хотя бы немного быть похожей на известную Камиль. Голубые глаза, светлая кожа, средние губы - она обладала аристократической красотой и шармом. Марсо -- актриса не только в театре, но и в жизни. Одни могли бы назвать её коварной натурой, привлекающей внимание окружающих. Но коварность - это не совсем подходящее слово. Камиль хитрая, от неё не всегда знаешь чего ожидать. Так или иначе, это впечатление от нашего первого с ней знакомства. Нам ещё предстоит узнать её лучше.
Камиль всё также сидела на диване, склонившись над книгой и время от времени перебирала страницы тоненькими пальцами. "Чтение успокаивает" - объяснялась она когда-то.
Вторая же девушка, Эстель Мерсье, сейчас сидела на стуле перед большим зеркалом с тумбой, заставленной духами и прочими дамскими принадлежностями. Она смотрела в своё отражение, в свои карие глаза. Пристально, не отводя взгляд. Лишь изредка моргая, но все также внимательно наблюдая, словно мысленно задавалась вопросами и пыталась получить ответ. Наверное, успокоительное слишком подействовало на неё, придав ей настолько безразличный ко всему вид. Что в её мыслях? Сам чёрт не знает. Эстель, прикоснулась к парфюмам. Осторожно, словно трогала не бутылочку, а сам аромат.
У Мерсье были мягкие шоколадные волосы, которые она любила завивать в большие локоны. Круглое лицо, пухлые губы, но тонкая талия. Ей нравилось, как на неё обращали внимание, задерживали взгляды. Это было похоже на игру, в которой она брала доминирующую роль. От этого глаза Эстель загорались огнём, и она увлекалась игрой всё больше, используя свои привлекательные черты. Она была дочерью француженки и её мужа от первого брака. Сама Эстель мало помнила отца, он для неё был лишь формальностью. Сейчас девушка в неплохих дружеских отношениях с отчимом и сводным братом – Эрихом Адлером. Это семейство крайне известное в Германии. И если мать Эстель поспешно сменила имя на немецкое, то сама девушка ещё не спешила даже брать их фамилию. В отличие от неё, актриса не была столь уверена в победе нацистов. Только эту мысль все же держала при себе. Так что, откровенно говоря, роль она получила не только благодаря своему актерскому таланту.
— Я всегда выбирала духи по настроению. Несмотря, какой предстоит день, очень важно, чтобы аромат соответствовал именно душевному состоянию. Тогда чувствуешь себя уверенно в любом месте. — Нарушив долгую паузу, озвучила свою мысль Камиль. Она наблюдала за движениями своей коллеги, пускай и скрытно.
— Любопытно. А как же утверждение, что женщина должна выбрать один аромат? И тогда у окружающих он всегда будет ассоциироваться только с ней. — Шатенка повернулась на крутящем стуле лицом к собеседнице.
— Здесь уже выбор сугубо личный — кратко ответив, Камиль отложила книгу в сторону, — однако, есть то, от чего зависит многое. Например, девушка всегда должна быть начеку. Должна быть яркой вспышкой, но не достижимой и загадочной.
— Никто ничего и никому не должен. Все зависит от желания.
— Может быть.
Как обычно, их беседа была многогранной. Как бы там не было, а за время совместного сотрудничества привязались друг другу. Они были, как любят говорить, родственными душами. И как бы парадоксально не звучало, но не смотря на явное различие, много находили точек соприкосновения, общего, в мелочах. Любопытно, однако.
Постепенно день подходит к заветным 21:00. Уже ничего не изменить, и пришло время к началу спектакля. И перед вашим взглядом откроется пышная жизнь германской элиты, национальные атрибуты которой, везде развешены. Яркие алые полотна с изображением фашистской символикой. Слишком много красного.
Зал был заполнен посетителями. Каждый в праздничном одеянии. Одни вели беседы на разные темы, другие украдкой обнимали своих любовниц, а третьи и вовсе, проводили время возле фуршета. Смех, шампанское, ликование. Как прекрасно радоваться, пока другие страдают. Слишком много притворства.
К этому времени, на улице, подъехали три автомобиля. В Гранд-оперу пожаловали те самые долгожданные гостьи администрации. Я не стану называть имена всех. Хочу лишь сказать, что среди присутствующих есть два активных персонажа, которые вскоре раскроются перед вами в полном свете.
Один из них — личность крайне загадочная, мрачная, пугающая. Когда порог Парижской оперы переступил фашистский учёный, охнули все. От чего же? Ведь они знали что среди свиты Третьего Рейха будет и такой персонаж, как Гюнтер Шварц. А как же он мог пропустить оперу? Столь любимое им в детстве действие. Наверное, он сейчас, мысленно, вспоминает те времена, когда мечтал и сам выступать на сцене. Петь и быть знаменитым. Но как, же все непредсказуемо вышло в итоге. Забавно.
В то время, Эрих Адлер проскользнул побыстрее к прекрасным дамам, дабы развеять их скуку и заручиться их вниманием. Ведь он так любил это занятие.
А вот и сигнал! "Уважаемые посетители, просим занять ваши места".
Толпы следовали к указанным дверям, чтобы скорее присесть и не опоздать на начало оперы.
***
Действие началось. Зрители наблюдали за развитием истории одного немецкого офицера. Как ему пришлось пройти много трудностей, дабы достичь желаемого и служить своей стране. О его семье. О его влюбленности. О его трагедии. В общем, если кратко - национализм, пропаганда фашизма. Чему удивляться?
Но исполнение было на высшем уровне, Мартин Ланге остался довольным. И по завершении пригласил весь актерский состав отпраздновать удачное выступление в ближайшем баре. Это был триумф для него, несомненно.
Вскоре опустели залы Гранд-оперы. Все приобрело измученный вид, словно даже стены облегчённо вздохнули.
И вот, мы опять оказываемся в той самой гримёрке в углу длинного коридора. Словно и не задвигалась с места, перед зеркалом сидела Эстель. Вот только она была всё более уставшая и теперь снимала с себя тяжесть этого дня. Актриса любезно отказалась от приглашения Мартина, ей было необходимо побыть наедине. Этот день был слишком насыщенным.
Внезапно, в дверь постучали. Мерсье сочла, что это кто-то из коллег собирался её выманить на совместное празднование. Но, когда дверь открылась, она мысленно пожалела, что не закрылась на ключ.